Domenico Ghirlandaio (72 pictures)

Доменико Гирландайо (72 картины) | Domenico Ghirlandaio (72 pictures) | 13,76 Mb Доменико ди Томмазо дель Гирландайо, которого по совершенству, величию и обилию его творений можно назвать одним из главных и наиболее превосходных мастеров своего века, был самой природой предназначен стать живописцем, и потому, несмотря на противодействие своих воспитателей (что часто препятствует вызреванию наилучших плодов наших талантов, занимая их тем, к чему они неспособны, и отвлекая их от того, чем они были вскормлены самой природой), он, следуя природному предрасположению, стяжал себе величайшую славу на пользу искусству и своим близким и на радость своему веку. Он был отдан отцом в обучение ювелирному делу, в котором тот был мастером более чем толковым, выполнившим в свое время большую часть серебряных приношений, хранившихся ранее в шкафу обители Аннунциаты, а также серебряные светильники тамошней капеллы, погибшие во время осады города в 1529 году. Томмазо был первым, выдумавшим и пустившим в оборот украшения, которые носят на голове флорентинские девушки и которые называют гирляндами, за что он и получил имя Гирландайо, причем не только за то, что был первым их изобретателем, но и за то, что сделал их бесчисленное множество и редкой красоты, так что нравились, по-видимому, только те, что выходили из его мастерской. Приписанный таким образом к ювелирному делу, но не испытывая к нему никакой склонности, Доменико не переставал заниматься рисованием. Действительно, несмотря на то, что в юности он и был ювелиром, в живописи природа одарила его духовным совершенством и чудесным и безупречным вкусом, поэтому, постоянно упражняясь в рисунке, он достиг в нем такой живости, быстроты и легкости, что, работая у ювелира, он, по словам многих, зарисовывал всякого, кто только ни заходил в мастерские, схватывая сходство на лету, о чем свидетельствуют также и бесчисленные портреты в его работах, обладающие живейшим сходством. Первые его живописные работы находятся в церкви Оньисанти в капелле рода Веспуччи, где он написал Усопшего Христа с несколькими святыми, а над одной из арок - Мадонну Милосердную, где изображен Америго Веспуччи, плававший в Индию; в трапезной же названной обители он написал фреской Тайную вечерю. В Санта Кроче при входе в церковь, по правую руку, он изобразил житие св. Павлина. И вот, после того как он уже завоевал себе величайшую славу и приобрел известность, он для Франческо Сассетти в церкви Санта Тринита расписал капеллу историями из жития св. Франциска, чудесно написанными и выполненными изящно, чисто и с любовью. На этой фреске он воспроизвел с натуры мост Санта Тринита вместе с палаццо Спини, причем на первой стене он показал, как св. Франциск появляется в воздухе и воскрешает мальчика и как женщины, присутствующие при этом чуде, испытывают смертельную скорбь при виде его похорон и радость и удивление - при виде его воскрешения. Он изобразил там весьма естественно и братию, выходящую из церкви за крестом и шествующую вместе с могильщиками на его похороны, а также и другие удивленные фигуры, доставляющие зрителю немалое удовольствие; и там же - портреты Мазо дельи Альбицци, мессера Аньоло Аччайуоли, мессера Палла Строцци, знатных граждан, часто упоминающихся в летописях этого города. На другой стене он изобразил, как св. Франциск в присутствии викария отказывается от наследства Пьетро Бернардоне, отца своего, и надевает рясу из мешковины, опоясываясь веревкой, а на средней стене - как он отправляется в Рим к папе Гонорию, дабы тот подтвердил его устав, и в январе подносит розы этому первосвященнику. В этой истории он изобразил залу консистории с восседающими кругом кардиналами, а также поднимающиеся туда ступени, показав на них несколько поясных фигур, написанных с натуры, и расположив ряд балясин вдоль лестницы, в числе этих фигур он изобразил портрет великолепного Лоренцо Старшего деи Медичи. Написал он там также, как св. Франциск получает стигматы, а на последней истории - как он умирает и как братия его оплакивает, причем один брат целует ему руки, и это выражено так, что лучше в живописи изобразить невозможно, а кроме того, есть там отпевающий его епископ в облачении, с очками на носу, и только потому, что его не слышишь, понимаешь, что он написан. По обе же стороны алтарного образа он написал фреской на стене обрамленные портреты: с одной стороны - коленопреклоненного Франческо Сассетти, а с другой - мадонны Неры, его жены, а также портреты их детей (поместив их, однако, в верхней истории, там, где воскресает мальчик), с несколькими молодыми красавицами из того же семейства, имен которых я не мог определить, в модных одеждах того времени, и все это доставляет зрителю немалое удовольствие. Сверх того он написал на своде четырех сивилл, а снаружи капеллы, над аркой ее переднего фасада, он написал в орнаментальном обрамлении историю с Тибуртинской сивиллой, заставляющей императора Октавиана поклониться Христу; работа эта в отношении фресковой живописи выполнена очень умело и радует своим прекрасным колоритом. Все в целом он дополнил алтарным образом Рождества Христова, написанным на доске темперой и восхищающим любого знатока. На этой картине он изобразил самого себя и написал несколько пастухов, головы которых почитаются поистине божественными. В нашей книге есть выполненные светотенью его прекрасные рисунки к Тибуртинской сивилле и другим частям этой росписи, и в частности перспектива моста Санта Тринита. Для братьев во Христе он написал образ для главного алтаря с несколькими коленопреклоненными святыми, а именно св. Юстином, епископом Вольтерры, давшим название этой церкви, св. Зиновием, епископом Флоренции, архангелом Рафаилом и св. Михаилом, закованным в прекраснейшие латы, а также и другими святыми. Доменико поистине достоин похвалы за то, что он в этой вещи был первым, кто стал красками изображать золотые узоры и украшения, что до его времени не было принято, и почти везде отказался от позолоты впротравку или на болусе, что более приличествовало знаменщикам, чем хорошим мастерам. Но еще прекраснее остальных фигур Богоматерь с младенцем на руках и четырьмя ангелочками кругом. Эта доска, лучше которой темперой написать было бы невозможно, была помещена тогда за воротами Пинти, в церкви названных братьев, но так как церковь позднее была разрушена, о чем будет сказано в другом месте, то доска ныне находится в церкви Сан Джованнино, у ворот Сан Пьер Гаттолини, там, где ныне монастырь того же ордена. В церкви же в Честелло он расписал доску, законченную Давидом и Бенедетто, его братьями, с Посещением Богоматери, где некоторые головы женщин исключительно прекрасны и изящны. В церкви Инноченти он написал темперой на дереве волхвов, весьма одобренных. Прекраснейшие головы как у молодых, так и у старых отличаются там разнообразием лиц и выражений, и в особенности в лице Богоматери проявляется та благородная красота и грация, какие только доступны искусству при изображении матери сына Божьего. А в церкви Сан Марко на алтарной перегородке - еще одна им написанная доска, в трапезной же - Тайная вечеря, и та и другая написаны очень тщательно. В доме Джованни Торнабуони столь же тщательно написано тондо с историей волхвов, а в Малой больнице для Лоренцо деи Медичи Старшего - история Вулкана, где много обнаженных фигур куют стрелы для Юпитера. Во Флоренции, в церкви Оньисанти, он, соревнуясь с Сандро Боттичелли, написал фреской св. Иеронима, того, что ныне возле двери, ведущей к хору, а вокруг него он изобразил множество всяких инструментов и книг, которыми пользуются ученые. По случаю переноса монахами хора на другое место, фреска эта, так же как и фреска Сандро Боттичелли, была перевязана железными полосами и перенесена без повреждений на середину церкви в те самые дни, когда жизнеописания эти печатались во второй раз. Он расписал также арку над дверями в церкви Санта Мариа Уги и небольшой табернакль для цеха льнопрядильщиков; а также в той же церкви Оньисанти - весьма прекрасного св. Георгия, убивающего змия. И он действительно отлично знал способы стенной живописи и владел ими с большой легкостью, будучи тем не менее очень вылощенным в своих композициях. Когда он после этого был приглашен папой Сикстом IV в Рим для росписи его капеллы совместно с другими мастерами, он написал там, как Христос призывает к себе от сетей Петра и Андрея, а также Воскресение Иисуса Христа, большая часть которого теперь погибла, так как находилась над дверью, где пришлось перекладывать обрушившийся архитрав. В эти самые времена жил в Риме Франческо Торнабуони, почтенный и богатый купец и большой друг Доменико. Когда в родах умерла его жена, как об этом будет рассказано в жизнеописании Андреа Верроккио, он, дабы почтить ее, как приличествовало их благородному званию, заказал ей гробницу в церкви Минервы и, кроме того, пожелал, чтобы Доменико расписал всю стену там, где она была погребена, а также выполнил бы для этой же гробницы темперой небольшую картину на дереве. Доменико написал там на стене четыре истории: две из жития св. Иоанна Крестителя и две из жизни Богоматери, кои по заслугам получили тогда большое одобрение. И Франческо проявил по отношению к Доменико такую любезность, что, когда тот возвращался во Флоренцию с почестями и деньгами, он рекомендовал его письмом Джованни, своему родственнику, написав ему, как хорошо Доменико обслужил его своей работой и как он угодил папе своими росписями. Услышав об этом, Джованни начал думать о том, как бы занять его какой-нибудь великолепной работой, дабы прославить свою собственную память, а Доменико доставить и выгоду, и славу. Как раз в это время случилось так, что в Санта Мариа Новелла, монастыре братьев-проповедников, главная капелла, расписанная когда-то Андреа Органьей во многих местах пострадала от воды из-за плохой крыши над сводом. И потому уже многие граждане собирались восстановить ее или, по крайней мере, заново ее расписать. Однако патроны капеллы, принадлежавшие к семейству Риччи, упорно на это не соглашались, не имея на то достаточно средств и не желая уступить эту работу кому-нибудь другому, чтобы не потерять право патроната и право поместить там свой герб, перешедшие к ним от предков. И вот Джованни, которому хотелось, чтобы Доменико его увековечил, принялся за это дело и, испробовав различные пути, в конце концов обещал Риччи, что возьмет на себя все расходы, вознаградит их в какой-то степени и поместит их герб на самом видном и почетном месте, какое только было в этой капелле. На этом они и сошлись, и, когда был составлен договор со строгим соблюдением условий, изложенных выше, Джованни заказал Доменико эту работу с теми же историями, что были изображены там и раньше; и цена была установлена в одну тысячу двести больших золотых дукатов, а в том случае, если работа понравится, - на двести дукатов больше. И вот Доменико приступил к работе и без единой передышки закончил ее в четыре года. Это произошло в 1485 году, к величайшему удовлетворению и удовольствию Джованни, который, признавая, что требования его исполнены, и сознаваясь откровенно, что Доменико заработал двести дукатов лишку, попросил сделать ему поблажку и удовлетвориться первоначальной платой. И Доменико, ценивший славу и честь больше богатства, тотчас же уступил ему всю надбавку, заявив, что ему гораздо дороже удовлетворить заказчика, чем полностью все получить. Тут же Джованни заказал два больших герба из камня, один Торнаквинчи, другой Торнабуони, чтобы их поместить на столбах снаружи перед этой капеллой, а в арке другие гербы названного семейства, разделившегося на несколько фамилий с несколькими гербами; а именно, помимо двух названных, - гербы Джакинотти, Пополески, Маработтини и Кардинали. А когда после этого Доменико написал алтарный образ в золотой раме, то для полноты впечатления он распорядился под одной из арок поставить великолепнейший табернакль для св. Даров, на фронтоне которого сделал щиток в четверть локтя с гербом названных патронов, то есть Риччи. Но, когда открыли капеллу, тут-то и началось, так как Риччи с большим шумом стали разыскивать свой герб и в конце концов, не обнаружив его, отправились в правление Восьми, потрясая договором. На это Торнабуони стали доказывать, что герб помещен на самом видном и почетном месте, и, хотя те кричали, что его не видно, им было заявлено, что они неправы и что, поскольку герб находится на столь почетном месте - подле св. Даров, - они должны быть довольны. На этом магистрат и порешил, и герб остался там, где мы его и поныне видим. Если же кому-нибудь покажется, что все это не имеет отношения к жизнеописанию, которое мы пишем, пусть не досадует, ибо это и так уже было на кончике моего пера и послужит хотя бы для доказательства того, как бедность становится жертвой богатства и как богатство, сочетаясь с предусмотрительностью, достигает, не опорочив своих целей, всего, что оно только захочет. Возвратимся, однако, к прекрасным творениям Доменико: прежде всего к капелле этой, на своде ее находятся четыре Евангелиста больше натуральной величины, а на оконной стене - истории из жития св. Доминика и св. Петра-мученика, а также св. Иоанн в пустыне, а над окнами - Богоматерь, благовествуемая ангелом со многочисленными коленопреклоненными святыми - покровителями Флоренции; у ног же ее изображены с натуры Джованни Торнабуони по правую руку и жена его по левую, которые, как говорят, очень похожи. На правой стене - семь историй из жизни Богоматери, распределенные так: шесть внизу, заполняющие своими прямоугольниками целиком всю стену, последняя же наверху, шириной в две нижние истории, занимает всю арку свода; а налево столько же историй из жития св. Иоанна Крестителя. На первой истории правой стены изображено, как Иоаким изгоняется из храма; на лице его выражено терпение, на других же лицах - презрение и ненависть, питавшиеся иудеями к тем, кто приходил в храм, будучи бездетным. На этой истории, с той стороны, что ближе к окну, четыре человека написаны с натуры, из которых один, а именно старый, безбородый, в красном капюшоне - Алессо Бальдовинетти, учитель Доменико в живописи и мозаике; другой - с длинными волосами, подбоченившийся одной рукой, в голубом камзоле под красным плащом - сам Доменико, автор работы, написавший сам себя в зеркало; а тот, у кого черная грива и толстые губы, - Бастьяно из Сан Джиминьяно, его ученик и зять, тот же, что повернулся спиной, с беретом на голове, - Давид Гирландайо, живописец, его брат; все они, как говорят их знавшие, действительно очень похожи и совсем как живые. И для того же Джованни Торнабуони он расписал в Кассо Макерелли, его вилле, недалеко от города, капеллу на реке Терцолле, полуразрушенную ныне из-за близости реки; хотя много лет и простояла она без крыши, омываемая дождями и палимая солнцем, все же сохранилась так, будто была под крышей; вот чего стоит работа фреской, если работать хорошо и с толком и не переписывать посуху. Он написал также во дворце Синьории, в той зале, где находятся чудесные часы Лоренцо делла Вольпайя, много фигур флорентинских святых с великолепнейшими архитектурными украшениями). И такова была его любовь к работе и к тому, чтобы угодить каждому, что он велел своим подмастерьям принимать любой заказ, с которым приходили в мастерскую, говоря, что пускай это даже будут гирлянды для женских корзинок и что, если они не захотят их делать, он будет расписывать их сам, так, чтобы никто не уходил из его мастерской недовольным. Очень ему докучали домашние заботы, и потому он возложил все художественные обязательства на своего брата Давида, говоря ему: "Предоставь работу мне, а ты хлопочи, ибо теперь, когда я начал понимать толк в этом искусстве, мне жалко, что я не получал заказа расписать историями сплошь все стены, опоясывающие город Флоренцию", - обнаруживая этим непреклоннейшую волю и решительность в каждом своем действии. Сотрудником его был обучавшийся у него Бастьяно Майнарди из Сан Джиминьяно, ставший во фресках весьма опытным мастером этой манеры; почему, когда он отправился с Доменико в Сан Джиминьяно, они расписали там вместе капеллу св. Фины - прекраснейшее произведение. И за услужливость и учтивость Бастьяно, а также за его примерное поведение Доменико решил, что он достоин получить в жены его сестру, и так дружба их превратилась в родство благодаря великодушию любезного мастера, вознаградившего ученика за таланты, приобретенные им в трудах художественных. Доменико поручил названному Бастьяно, оставив, однако, за собой исполнение картонов, написать в церкви Санта Кроче в капелле семейств Барончелли и Бандини Богоматерь, возносящуюся на небо, а внизу св. Фому, обретающего пояс, и фреска получилась прекрасной. Кроме того, Доменико и Бастьяно вместе расписали в Сиене одну из колонн в палаццо Спанокки многочисленными историями темперой с небольшими фигурами, а в Пизе помимо вышеупомянутой ниши в соборе - всю арку той же капеллы, заполнив ее ангелами, а равным образом дверцы, замыкающие орган, и начали отделывать позолотой потолок. Когда после этого они собирались приступить к крупнейшим работам в Пизе и в Сиене, Доменико заболел такой злой горячкой, что зараза эта в пять дней лишила его жизни. Когда он занемог, Торнабуони прислал ему в дар сто золотых дукатов в знак дружбы и за преданность и услуги, которые Доменико оказывал постоянно Джованни и всему этому семейству. Прожил Доменико сорок четыре года и со слезами великими и жалостными воздыханиями Давида и Бенедетто, его братьев, и Ридольфо, его сына, после пышных похорон был погребен в церкви Санта Мариа Новелла, и потеря эта весьма опечалила друзей его. Также и многие превосходные чужеземные живописцы, услышав о его смерти, писали его родственникам, выражая соболезнование по поводу жесточайшей его смерти. Из учеников его остались Давид и Бенедетто Гирландайо, Бастьяно Майнарди из Сан Джиминьяно, а также Микельанджело Буонарроти, флорентинец, Франческо Граначчо, Никколо Чеко, Якопо дель Тедеско, Якопо дель Индако, Бальдино Бальдинелли и другие мастера, все флорентинцы. Скончался он в 1493 году. Доменико обогатил искусство живописи мозаикой, работая более по-новому, чем кто-либо в Тоскане из бесчисленного множества мастеров, испытавших себя в этом деле, о ч